Ева ударила ладонями по дверям:

– Эй! Эй, охрана! Мне нужно позвонить! Эй!

– Это бесполезно, – спокойно ответил ей Нейбор, – эти осьминоги там спят целыми днями, нас не слышат. Если они не забудут прийти дать нам жратву – скажешь им.

Ева застонала, закатила глаза и дошла до кушетки. Легла – и тут же острая спица матраса вонзилась ей в бок. Она перекатилась на бок и вперила взгляд в стену, прокручивая в голове встречи с Эдом, слова Наны, сцены с Пи.

Она точно не знала, сколько прошло времени. Сокамерники тихо переговаривались о чём-то и девушку уже начало клонить в сон, когда вдруг она услышала звук тяжёлой поступи осьминогоподобных охранников. Ева вскочила и подбежала к своей «решётке». Разносили обед.

– Извините, – крикнула девушка, – мне нужно позвонить.

– Ага, – хрюкнул один из стражей, – а бассейн тебе здесь не организовать?

– Но у меня есть право на звонок! – Ева повысила голос и один из охранников подошёл ближе и пристально посмотрел ей в глаза.

– У преступников нет никаких прав, – процедил он и протянул ей миску с зеленоватой похлёбкой.

Однако, когда Ева протянула руки к ней, он резко разжал щупальце и тарелка с грохотом упала на пол, разлив содержимое по плесневелой плитке.

– Упс, – вздохнул осьминогоподобный, – какие же вы, землянки, неловкие, – и, усмехнувшись, он пошёл к выходу.

Девушка со злостью ударила кулаками по решётке:

– Постойте! Пожалуйста! Мне надо поговорить с Линчем! И с Торресом! – её крик сорвался на стон, она вцепилась руками в решётку так, что побелели костяшки пальцев, и трясла её, продолжая повторять, – С мэром! С кем-нибудь! Она увидела, что второй охранник стоял около выхода, обернувшись и разглядывая её. Он воровато обернулся на закрывшуюся за напарником дверь и подошёл к камере девушки:

– Мне очень жаль, но вас ведь всё равно навряд ли пощадят, такая статья, знаете…

– Дело не в этом, – Ева всхлипнула, – да, я убила персеянина. Я виновата. Но этот мужчина, этот Эд, вы же знаете о ком я, правда? Он не убивал свою мать. Вот, вот, спросите у моего сокамерника, он знает свидетеля. Его нужно допросить. Нужно спасти Эда.

Лицо осьминогоподобного вытянулось в удивлении, он сплюнул в сторону и, пробурчав что-то о том, что без землянок жилось куда спокойнее, быстро удалился вслед за напарником.

– Я смогу позвонить? Я смогу? – но эти вопросы остались без ответа.

Могло ли закончиться всё так просто? Осьминогоподобный, топая своими мускулистыми щупальцами по прохладной лестнице в какой-то момент стал вершителем судеб. Дело было серьёзным, заключённая кричала громкие имена – капитан Линч, господин Торрес – можно ли их тревожить вообще? Он взглянул на своего коллегу, который отказал Еве, и тот, будто бы прочёл его мысли и хмуро покачал головой.

– Они все такие, – вздохнул он и похлопал по плечу задумавшегося охранника, – Эти землянки. Миловидные, несчастные, такие вроде как даже и невинные, ищут способ спастись. Хочется им поверить, но, друг, она персеянина убила. Это факт, она его не отрицает. Значит – что? Значит, она опасна.

Стражники кивнули друг другу и на этом дело, казалось, было решено. Действительно, преступники любили потребовать какие-нибудь свои права. Но требование звонка господину Торресу или капитану судна космической экспедиции – это было что-то новенькое. Однако, спустя три дня, в гос тюрьму заявился сам капитан Линч. Казалось, он стал ещё худее за это время, скулы остро выделялись и всё лицо выглядело очень хмурым. Он подошёл к Евиной камере и встал, в упор на неё смотря.

Девушка подошла к нему, вглядываясь в глаза хоботоносого и пытаясь понять, с добрыми он вестями или нет.

– Тебе… тебе позвонили? – наконец прервала она молчание.

– Нет, – вздохнул Линч и, заложив руки за спину, стал ходить вдоль прутьев, – Нет, не звонили. А должны были?

– Почему ко мне не приходит Нана? Почему не приходит Ипкис?

– Никого не пускают, ты же знаешь. Меня вот только благодаря чину и пустили. Хотя, в общем-то, я не горел желанием идти, меня эти двое и уговорили, чёрт бы их побрал. Просили рассказать тебе новости и узнать, как ты.

– Линч, никогда бы не подумала, что скажу такое, но я так рада тебя видеть! Здесь такое, Линч! Послушай, мне нужна твоя помощь!

– Нет, прости, дорогуша, с меня достаточно проблем, которые появились благодаря тебе, – развёл руками хоботоносый, – я вижу, у тебя всё прекрасно, не хочешь слушать новости – тогда мне пора.

– Ты можешь спасти двух невиновных, – Ева схватила руками металлические прутья и приблизила своё лицо так близко, как могла.

Линч остановился и уставился на неё.

– Капитан… В ваших руках две человеческие жизни, – девушка умоляюще прошептала, – выслушайте меня.

– Что ты имеешь в виду?

– Пи преступник. И ты сам знаешь, как это многое меняет.

– Ева, что ты говоришь! – он всплеснул руками.

– Смотри, рядом со мной сидит рептилоид, Нейбор. Его друг – Мнемос, он стирает воспоминания. Он стирал воспоминания Пи. Нейбор говорит, что Пи удалял воспоминания о том, как он убил мать Эда.

– Это невозможно, – Линч покачал головой, – слушай, никто не поверит в эти байки, это никак не поможет тебе.

– Нужно допросить Мнемоса. Если всё действительно так – понятно, почему нет улик, почему Эд ничего не помнит. Если всё действительно так – Пи убийца и не просто преступник, а с мотивом расовой ненависти…

– Значит, это могло бы помочь и тебе и Эду?

– И вселенской справедливости.

Линч подошёл к камере рептилоида и спросил:

– Она говорит правду?

– Я не при делах, я ничего не знаю, – тот вжался в угол койки.

Капитан нахмурился и повторил свой вопрос. Нейбор, наконец, залепетал:

– Это сказки Мнемоса. Вы сами у него спросите, только не говорите, что я, товарищ капитан! Не говорите, что я рассказал.

Линч вернулся к Еве и заглянул в её тёмные, зелёные глаза, блестящие от наплывающих из-за волнения слёз.

– Ну, если такое дело, конечно, надо сообщить, – тяжело вздохнул он, – Ты уж прости…

– Это неважно, – перебила его Ева, – что… там? Как мама?

– Держится, вроде.

– Как Нана? Что с Эдом? – Нана расклеилась совсем. Много плачет. Почти ни с кем не общается, насколько я знаю, – хоботоносый помолчал, смотря куда-то в стену, – Эд сидит, куда он денется. Приговор его тебе известен, и…

– Когда?

– Через десять дней.

– Ты успеешь что-нибудь сделать? – закусила губу девушка.

– Я постараюсь, конечно, – вздохнул Линч, – Нами всеми очень недоволен Торрес. Особенно тобой, конечно. Он раскопал где-то твои ранние диссертации на тему Земли и теперь уверен, что ты знала, что там